1. Теория и практика предпринимательства (учебник к DECORу) / В. Шюлер, В. Титова, Р. Нейман, А. Рахилькин / -Билефельд: Изд-во Билефельдского университета, 1994. – 179 с.
2. Нейман Р., Хайзе Г.-Й. Азбука рационального предпринимательства. – Омск: Лео, 1998 г. – 228 с.
3. Нейман Р.Р. и др. Применение больших компьютеризированных игр при переподготовке кадров. –СПб: Материалы XXVII Международной конференции 3-5.09.2001. с.183-185.
4. Нейман Р.Р. Практикум по финансовому менеджменту. Большая компьютеризированная игра «КРОЭПБ» (Комплексное решение организационно-экономических проблем бюджетирования) / Р.Р. Нейман, И.В. Ёлохова, С.А. Федотенко. – Омск: ОмГАУ, 2003. – 120 с.
5. Нейман Р.Р. Самообучающиеся организации в экономике и образовании. –Омск: изд-во ОмГУ Вестник Омского Университета, №2, 2003 . -с. 63-67
6. Нейман Р.Р. Дидактика самообучающихся организаций –Омск: Изд-во ОГИ, 2004 . –144 с.
7. Нейман Р.Р. Аудит и контроллинг персонала как профессиональная деятельность. //В кн. Актуальные проблемы высшего гуманитарного образования и воспитания в Сибири: Сб. науч. ст./ -Омск: ОГИ, 2003. –с. 20-24
8. Нейман Р.Р. Контроллинг и бюджетирование на предприятиях / Р.Р. Нейман, И.В. Ёлохова. – Омск: ОмГАУ, 2004. – 220 с.
9. Сравнительный анализ моделей экономического поведения. / В кн. Модели участия граждан в социально-экономической жизни российского общества: Сб. научн. ст. –Омск: ОГИ, 2006.
10. Нейман Р.Р., Бармина С.В., Кучеренко О.В. Практикум по финансовому менеджменту: Методика бюджетирования на предприятиях. – Омск: С-Принт, 2007. – 160 с.
пятница, 11 января 2008 г.
Мои книги
четверг, 10 января 2008 г.
Я смертен
Я смертен. Я умру. Судьбой неотвратимой
Истлею прахом я, живущий наяву.
Но есть бессмертие души, ничем неистребимой,
Я в том бессмертии века несчетные живу.
Во мне живет душа неандертальца,
Я одеваюсь в шкуры, снятые с зверей,
И отправляюсь с племенем скитаться,
По берегам разбуженных морей.
И вновь
Я гладиатор, осужденный быть отважным,
Готовый для прыжка, оскалом рта притих.
И вновь
Я Гераклит, входящий в реку дважды,
Один раз за себя, другой раз за других.
Во мне шумеры лук тетивой тонкой гнули
И воскрешали пляской, танцуя вкруг огня,
По мне прошли ордой шумливой гунны,
Руша империи и царства хороня.
Я на дуэлях дрался за обиды,
Прекрасных дам и рыцарский помаз.
Я звоном заливался на корриде,
Пронзенный воплем диким бычьих глаз.
На всех жестоких баррикадах революций
Остался мой кроваво-красный след.
И в лагерных бараках контрибуций
Я за грехи чужие нес ответ.
Когда-нибудь и я, спустя столетья,
Проснусь живой душой
в чужой другой судьбе,
Другой прочтет стихи забытого поэта
О человеческом,
о вечном,
обо мне.
Уходя
Уходя - уходи!
Это ветер в степи,
это облако в небе,
это волны прибоя
Уходя, не уходят,
а приходят опять.
Уходя - уходи!
Ты не ветер в степи,
ты не облако в небе,
ты не волны прибоя
Ты лишь та, что была,
и как буря прошла – прости.
Уходя – уходи!
Без тебя я вернусь
в мир вчерашний с тобой,
вместе с ветром и облаком
и бегущей волной
стану тенью плывущей
над холодной водой
за вчерашней забытой
уходящей тобой.
Уходя – уходи!
Так повелося исстари
Так повелося исстари:
Стихи писали писари.
Для женщин, для возлюбленных
Размерами знакомыми
Стихи душою срублены
И сердцем заколочены.
И мне покоя нету,
И я пишу сонеты.
Ты – дорогой мой человек,
Стихам моим начала нет.
Начала нет и нет конца -
От желторотого юнца
И до седого старика
Одни начальные слова…
Скажи мне слово нежное любовь
Скажи мне слово нежное любовь.
Черты твои – следы моей любви.
Мне говори о чувствах вновь и вновь
И это слово снова назови.
И пусть глупее слова в мире нет,
И пусть больнее чувства не сыскать,
Не говори мне только слова “Нет”,
Я так хочу черты любви ласкать!
Над тихой заводью склонилась тень,
Опять нависли тучи над рекой.
Луна скользит холодная совсем,
Нас холодит бесчувственный покой.
Цвет лилии - печали нашей тень,
Нависшая над медленной рекой.
И только слово нежное любовь,
Моей печали чувство визави.
О страсти вечной говори мне вновь,
Притворство словом этим назови.
И пусть глупее слова в мире нет,
И пусть больнее чувства не сыскать,
Не говори мне только слова “Нет”,
Я так хочу следы любви ласкать.
Ростане
Ты мне рассказывала сказки о Ростане,
Стране, где горы протыкают облака.
Там люди присягают на коране,
Встречая жизнь как смерть издалека.
Из тысячи ночей одна осталась,
Та ночь, в которой жизнь и смерть - одно.
И с ней осталась горькая усталость,
Не смытая случайною волной.
Ты мне рассказывала сказки о Ростане,
Там люди благородней были.
Они любили вечером в достане
Жечь фимиам, рассказывая были.
В тех былях головы так просто отсекали,
Как будто головы служили для того,
Чтобы про них те сказки написали,
В которых жизнь как смерть мгновение одно.
Ты мне рассказывала сказки о Ростане…
Но голове моей не суждено
Отрубленной в жестоком Будурхане
Скатиться на ковер...
Не суждено
Под каменным мостом
Под каменным мостом, где редко ходят люди,
Река несет отстойно - серый смрад,
Влюбленных двое целовались в губы,
Засасывая их как курят самосад.
И тело девушки вжималось в тело парня,
Как дым, что входит в грудь из носа выходя,
И подымалась над влюбленными опара,
Во вздутых венах тельца бередя.
Не замечая редкого случайного
Свидетеля их страсти половой,
Они готовы окунуться в тайны
Происхожденья жизни с головой.
Срывая белые одежды в реку,
Несущую отстойный смрад в моря,
Они вдвоем напомнили Венеру,
Из пены моря вышедшую зря.
Пара конок
Года меняют век, века – тысячелетья,
Две башни-близнецы – как символ перемен
Упаковали мир в стандартные паллеты
И тех, кто среди нас, и тех, кто правит всем.
Одни вершат судьбу безропотной планеты,
Другие в роль вошли послушных лошадей
Среди бродяг и алкоголиков отпетых
Экзюпери искал планету для людей
Ах, цитадель подобна милой сказке,
Где загнанных пристреливают лошадей.
Есть только бег, есть только скачки,
Есть только топот, да звон прощальный звонарей.
Куда, куда несется тройка-Русь,
Куда несутся страны и планеты
Я предсказать, как Настрадамус, не берусь,
Я, упакованный в стандартные паллеты.
Но вопреки стандартам и законам,
В душе любовь к свободе сохранив,
Я славлю бег обычной пары конок,
Бегущей от судьбы, бегущей от удил.
Бежать, бежать, последний марафон
Нас, загнанных, пристрелят может быть,
Но будет жить бессмертный стадион,
Другой наездник ...
для других коней растит.
О город
О город, созданный трудом!
Воспеть тебя мой долг.
Здесь мой отцовский светлый дом,
В нем, бесконечно дорогом,
Познал я в людях толк.
Узнал я честных и простых
Талантливых трудяг!
С такими городу расти,
Сквозь испытания нести
Свой пролетарский стяг.
Но среди нас есть идиоты,
Те, что из лжи слепили соты,
Кто, развлекаясь без стыда,
Смеются над людьми труда.
Не о паршивых тунеядцах,
Живущих на задворках дней,
И деклассированных голодранцах,
Обманутых царем вождей,
О вас, кто властью облаченный
С трибуны громче всех кричит
О стройках века всенародных,
О воле, твердой как гранит
А сам в помпезных кабинетах,
Отгородившись от людей,
О винах в черных секретерах,
О развлеченьях и гетерах,
Всем существом готов радеть.
Вас, демагоги-бюрократы,
Я ненавижу и... терплю,
Лишь потому, что хруст зарплаты,
Как голос разума проклятый,
Я больше совести люблю.
И больше страха смерти мучит
Меня одна тупая мысль:
Что Вас, тщеславных, я не лучше,
Что тот достоин доли худшей,
Кто с Вами ищет компромисс.
Недолговечен розы цвет (2)
Недолговечен розы цвет.
Ее увядшие ресницы
Как спицы быстрой колесницы
Несут забвения обет.
Но разве миг ее обмана
От этого не так красив?
И разве раз лишь оросив
Роса любви не так желанна?
Неужто губы в сладкий миг
Не говорят о страсти вечной?
И в страсти этой быстротечной
Неужто рай я не постиг?
И если снова повторится
Подарок редкостный такой,
Неужто страсти той изгой
Я предпочту любви покой?
И все, что было, лишь приснится?
Приснится сотканный из роз
Ковер безумных наслаждений,
Полет волшебных сновидений -
Полет к тебе. Он так не прост!
Мой дивный, летний, долгий сон.
Как розы тихо увядали,
Так письма в пепел превращались.
Глубокий след моей печали
В том пепле чудом сохранен.
Но даже сон, кошмарный сон,
Я предпочту покою счастья.
Недолговечное отчасти
Цветенье розы - мой полон.
Над
Над равниной туман,
За горою обрыв,
Всё, что было - обман,
Всё, что будет - надрыв.
Над равниной туман
Застилает глаза,
За горою лоза,
Под горою – бурьян.
Над душою порошею
Рассыпуха кружит,
За дорогою брошенной
Моя кара бежит.
Моя кара жестокая,
Леденящий порыв
А лоза одинокая
Обвивает нарыв.
Я лозой обовьюсь,
Стану куколкой,
И звездою зажгусь
Под заснеженным куполом
Я звездою зажгусь.
Одинокой, заблудшею.
Среди тысячи звезд
Я найду долю лучшую!
И забуду про всё!
Про холодный туман,
Про глубокий обрыв,
Бессердечный обман,
И без смысла надрыв.
Надежде Комаровой
Надежде Комаровой
О, чудный голос, чистый и красивый!
Как мастерски исполненный родник
Среди камней заоблачной равнины
Вдруг перед путником иссушенным возник,
И он, готовый к смерти и забвенью
Вновь ожил, из него испив.
Так голос Ваш, волшебный, вдохновенный
Вдруг возрождает пылких чувств разлив
Так Ваш любовно собранный гербарий
Романсов русских – лирики веков,
От итальянских и немецких арий
Вдруг дарит страсти, нежность и любовь.
Можно построить дом
Эпиграф к поздравлению взят из монографии А.Э. Еремеева "И.В. Кириевский"
На стр. 34 читаем:
"Тургенев – литератор, Пушкин был тоже им, Гончаров еще больше литератор, чем Тургенев.
Лермонтов, Толстой, Кириевский, Достоевский не литераторы.
И я задал себе вопрос: а кто же Александр Эммануилович? - и попытался ответить стихами.
Можно построить дом,
Можно написать роман,
Можно на примере простом
Разоблачить обман.
Но можно ли жизнь устроить
Интеллектуальных людей,
Они ведь не ходят строем,
Они из различных мастей.
Нелитературная тема
Нефилософский труд
Негуманитарная проблема
Гуманитарный институт
Такое под силу лишь сильным,
Способным собой рисковать,
Быть как Геракл семижильным -
Решительным как Гиппократ.
А может всего-то забота -
Построить просторный дом,
И в дом тот пустить не кого-то,
А тех, кто за этим столом?!
Поздравляю с юбилеем
Любви все возрасты покорны
Любви все возрасты покорны,
В начале жизни и в конце
Ее движенья плодотворны
В преклонном старце и юнце
Что может быть умней науки
Любимым быть, уметь любить?
Любовь одна тому порука
Чтоб жизнь достойную прожить!
Наука та мне как подарок
От дорогих, родных людей,
Но больше всех я благодарен
Урокам тех учителей,
Что щедрым сердцем научили
Любить огромный мир вокруг,
Тех, кто живут, и тех, кто жили,
И тех, кто в благости помрут.
Тех, кто родятся нам на смену,
В водоворот людских страстей
Кто будет так же неизменно
Любить своих учителей.
В сей жизни есть и испытанья −
Всю силу воли призови!
И гуру иногда застанет
Предательство и лжа любви.
В ответ на ложь самовлюбленных
Неблагодарных удальцов
Учитель нервом оголенным
Казнит себя, а не лжецов.
Идут года
Идут года, прошли столетья,
Тысячелетия пройдут,
Как много девушек воспетых!
Но разве меньше воспоют?!
Поэты древние эллинов
Боготворили колорит.
Из пены моря исполины
Лепили чудных Афродит.
Средневековье было темным.
Но в серых красках полотна
Нашел Петрарка искушенный
Любви прелестные тона.
Прекрасны дамы Возрожденья!
Под колокольный перезвон
Буанароти вдохновенный
Творил божественных мадонн.
Рембрандта пышная Даная!
Прекрасна Гала у Дали!
Прекрасных женщин вспоминая,
Нельзя не думать о любви.
Тысячелетья Камасутра
Учила нас святым словам.
Мы их читаем в сутрах мудрых:
Всегда лишь женщина – права.
Всегда лишь женщина красива
Своей божественной душой!
Природа щедро одарила
Ее волшебной красотой.
В веках красота прославлялась
В веках красота прославлялась
В поэмах на всех языках.
В них дева из пены являлась
В парче золотой и камнях.
В глазах воспевали жемчужный
Тот отблеск безбрежных морей,
В котором терялся ненужный
Рассудок ученых мужей.
С тех пор изменилось немного.
По-прежнему мы влюблены
В отсутствие логики строгих
Ценительниц нашей вины.
Конечно, всё правда, известно,
Хотя мы и ваши рабы,
Во всех несуразицах грешных
Мужчины в ответе одни.
А женщины вечно над морем
Безумных мужских скоростей.
Они наше счастье и горе,
Маяк в океане страстей!
20 веков
ХХI ВЕК
20 веков прошло с тех пор
Как жажду пустынь и стенания гор,
Взвалив на себя, на Голгофу понес
Человек и бог – Иисус Христос.
20 веков исканий и плача
За весть благую, за веру расплата.
Сколько их было, великих предтечей,
Взваливших страдания наши на плечи?
Нас поучавших, нас призывавших,
Нас от мора и лжи спасавших?
Вспомним великих Толстого и Ницше,
И Достоевского, вспыхнувших в блице.
Вспомним и тех, кого бы не надо,
Но надо их помнить, чтоб помнить об аде.
Вспомним и встретим век ХХI,
И пусть напрягаются струнами нервы.
Чтоб помнить о прошлом и думать о завтра,
Надо святыням отцов поклоняться.
Мы будем хорошими учениками
Прошедших веков, которые с нами.
Мы вместе будем строить достойную века
Цитадель настоящего для человека.
Чучелу лайки Болто
Чучелу лайки Болто, выставленному в музее города Нома штата Аляска.
На Севере холод, на Севере лед,
Стужу метели метут,
В сугроб зарывается вездеход -
Собачьи упряжки бегут.
Бегут через тундру, бегут через век,
Стрелою вожак впереди.
В упряжке той только один человек,
И тот на санях позади.
Собачья упряжка спасала его
От стужи, от сумрака сна,
От волчьей погони, от холода льдов,
От одиночества дня.
Споткнулся уставший от бега вожак -
Разбитые лапы в крови.
В упряжке его заменили, и стяг
Другие вперед понесли
Вожак тот поныне в музее стоит,
Шкура под солнцем как прежде блестит,
Глаза его смотрят куда-то вперед -
Вдруг снова хозяин его позовет.
Он снова в упряжке вперед побежит,
Спасая его от врага…
Ах, милый ты мой, ты постой, не спеши:
Нельзя убежать от себя.
· Памятник ездовой собаке – вожаку Болто, который в 1925 г. в составе ездовой упряжки в ураганную ночь доставил в город Ном на Аляске противодифтеритную сыворотку, что позволило предотвратить эпидемию дифтерии, сооружен в Центральном парке города Нью-Йорка (США) в конце 1925 г. Он пять дней и ночей, сквозь разыгравшуюся пургу, вел упряжку в город Нома на Аляске, где вспыхнула эпидемия дифтерии. В далеком и трудном пути погибли все собаки упряжки, кроме вожака Болто, а расстояние до Нома было еще очень большим, и тогда хозяин привязал коробки с вакциной к ошейнику собаки и велел бежать домой. Болто добежал до города, но как только с него сняли ошейник, стал звать людей за собой, в пургу и привел их к хозяину, замерзавшему в снегу, и таким образом спас и его. Эта драматическая история легла в основу знаменитого рассказа Джека Лондона. В память о собачьем подвиге, Болто возведено целых два памятника - один бронзовый в Нью-Йорке, другой спустя два года после смерти Болто в виде чучела в самом Номе.
Ты или призрак
Ты или призрак, что-то было,
Воображение мое
Так долго образ твой любило,
Что стала ты полуживой.
В полночный час ведя беседу
С воображаемой тобой,
Я доверяю свои беды
Тебе одной, тебе одной.
Ты - мой печальный идеал
С холоднозвездными глазами.
Тебя случайно повстречал
Под голубыми небесами,
И с той поры ношу в себе
Твой образ - добрый и жестокий,
И каждый день в кошмарном сне
Твои целую руки, ноги.
А ты с холодной укоризной
И назидательным умом
Мне говоришь: отстань, противно,
Ведь ты с другою обручен.
Ах, проза жизни недоступна
Желаньям каждого из нас.
Не оттого ль, мой друг, беспутно
Мы отступаем каждый раз,
Когда нам кажется, что счастье
проходит мимо...
Скрижали
От первого вскрика рожденья
К разлуке по имени смерть
Нас вечное гонит движенье,
Цветов и крестов круговерть.
Бегут, обгоняя нас мысли
Упряжкою взнузданных чувств
На узком пронзительном мысе
Остаться один я боюсь.
Я руку тяну, помогите
Найти связь ушедших времен
В ладони ногтями сожмите
Пучок дорогих мне имен.
Пусть кровь по ладони сочится
Пусть боль закипает в руке
Но пусть на скрижалях зачислят
Однажды пришедших ко мне.
Се ля ви
Се ля ви, прости мне пошлость, се ля ви,
Я не достоин был любви,
Прости мне пошлость, се ля ви.
Прости, но так устроен мир
В нем не найти нам смысл самим.
Заря-восход, заря-закат,
Не повернуть нам жизнь назад,
И не найти другой любви,
Прости мне пошлость, се ля ви.
Просторы снежные Сибири
Просторы снежные Сибири,
Берез распушенных парад,
Из изумруда и сапфира
Земли торжественный наряд.
И вдруг… со скоростью ракеты
Вскружатся дальние края,
Взлетят нервозные по свету
Метели – птицы февраля.
Так ты, прекрасное созданье,
То величава и горда,
То вдруг под страхом опозданья
Спешишь вдруг нервная туда,
Где нет предела, нет границы,
Где все иль будет, иль прошло,
Где всем бежать и торопиться,
Где правит миром колесо.
Остановись хоть на мгновенье
У запорошенной черты!
Яви волшебное виденье
Хрустально чистой красоты!
Снега Сибири изумрудной
Тебя украсят как фата,
И отзовется гимном мудрым
Ее безмолвья красота.
Петя
Петя, Петя, Петушок,
Золотой гребешок,
Масляна головушка
Шелкова бородушка
Что ты рано встаешь,
Детям песенки поешь?!
Песенки-лесенки за сеткой рабицей
Залихватские, заухабистые?
Заводя свои оргии
Хочешь быть всех проворнее
Всех речистее, всех заботливей?
А глядишься сам все сиротливей!
Инкубаторскими в клетках выросли
При родителях дети сироты.
И с колонками магнитофонными
Позабыли песни твои звонкие.
Ты приди, возвратись с косой,
Песню грозную звонко спой!
Рухнут клетки пусть золоченные
И проснется силушка наша сонная.
Да поднимется как разбудится -
Сказки вещие тогда сбудутся.
Петя, Петя Петушок,
Золотой гребешок,
Масляна головушка
Шелкова бородушка.
От первого вскрика рожденья
От первого вскрика рожденья
К разлуке по имени смерть
Нас вечное гонит движенье,
В нем горы, и море, и смерч.
И в горной заоблачной выси,
И в пене безбрежных морей,
Мы - черные, белые крысы,
Мы с тонущих все кораблей.
Нам вместе тонуть иль спасаться,
Кто раньше, кто позже поймет,
За первым пойдут все семнадцать,
За ними сто первый пойдет.
А если не будет такого,
Кто первым отважится в бой,
На стаю накинут оковы
Судьбы, равнодушно слепой.
И - в темный безжалостный омут.
Кто выплывет, будет герой.
А кто не герои, те тонут,
Других увлекая с собой.
И тот, кто удержится сверху,
И те, что уходят ко дну,
Беспомощны в логове смерти
Спасти даже душу одну.
Мы - вместе, мы вместе, мы вместе,
И с этой и с той стороны,
Не ведают мертвые мести,
Живые не знают вины.
Недолговечен розы цвет
Недолговечен розы цвет.
Ее увядшие ресницы
Как спицы быстрой колесницы
Несут забвения обет.
Но разве миг ее обмана
От этого не так красив?
И разве раз лишь оросив
Роса любви не так желанна?
Неужто губы в сладкий миг
Не говорят о страсти вечной?
И в страсти этой быстротечной
Неужто рай я не постиг?
И если б снова повторилось
Свиданье над ночной рекой,
Неужто, страсти той изгой,
Я предпочел б любви покой?
И все, что было, лишь приснилось б?
Приснился б сотканный из роз
Ковер безумных наслаждений,
Полет волшебных сновидений -
Полет к тебе. Он так не прост!
Мой дивный, летний, долгий сон.
Как розы тихо увядали,
Так письма в пепел превращались.
Глубокий след моей печали
Один в том пепле сохранен.
И в пепле этом сохранились
Шипы прекрасных нежных роз:
Страсть и любовь приснились
Врозь.
Но даже сон, кошмарный сон,
Я предпочту покою счастья.
Недолговечное отчасти
Цветенье розы - мой полон.
Налей в бокал отраву
Налей в бокал отраву
Твоих соленых губ,
Я буду пить за здравие,
Оставленных подруг!
Я буду пить и плакать,
К твоим упав ногам.
И станут мне расплатой
Твоих отрав бальзам.
Кто к женским жгучим чарам,
Страдая, не привык,
Кто их дыша угаром,
Свой потерял язык,
Сказать тому мне надо,
Что я тебя люблю,
Как ведьм, исчадье ада,
Продавшихся огню.
Что я тебя желаю,
Как узник палача.
Что я тобой страдаю
В безмолвии крича.
Налей в бокал отраву
Твоих соленых губ,
Я буду пить за здравие,
Оставленных подруг!
Я буду пить и плакать,
К твоим упав ногам.
И станут мне расплатой
Твоих отрав бальзам.
На старой площади заборы
На старой площади заборы,
Народ почтительный вокруг.
На смуглых лицах дух соборный,
Благочестивейший испуг.
Пойдем туда! Пробьемся мимо,
К святаму месту падем ниц!
Оставим засим нетерпимых
Толпу прохвостов и блудниц!
А за забором место пусто!
Хоть свято место(?) Боже мой,
Где колокольный звон искусный,Где лик отечества святой?
Мы - азиаты
Мы - азиаты, мы - азиаты,
Раскосая прорезь на выкате глаз.
Нас за единство, порой, презирали,
Но в этом единстве сила и власть.
Что жизни и смерти, когда полководец
Бросает отряды под пуль перехлест.
Дрожит и трепещет народ-инородец,
Когда его топчут и в гриву, и в хвост.
Нам горы что горе и степи не в радость,
Когда в них не слышен наш клич боевой,
Мы море осушим и прихоти ради
Пустыню напоим соленой водой.
Нам принцип важнее, чем сытое счастье,
Нас славная партия учит любить,
Того, кто готов нас расклеить на части,
Чтоб склеить в отряды и умников бить.
Бей, бей, в барабаны и в горны трубите,
Кто мыслит иначе, сотрем в порошок,
Вперед, полководцы, народы ведите,
Здесь каждый готов на последний бросок.
Да, мы - азиаты, мы - азиаты,
Раскосая прорезь на выкате глаз.
Нас за единство, ха-ха, презирали,Но в этом единстве и сила и власть
Мечась
Мечась в пространстве заколдованного круга,
Я о стране подоблачной мечтал,
О той стране, где я оставил друга,
О той стране, где все я потерял.
Но в той стране большие перемены,
Другие люди, век другой пришел.
Она чужее стала всех чужих пределов,
Чужих народов, чужестранных сел.
Мечась в пространстве заколдованного круга,
Я все, что самоценно, потерял.
Могилы предков и улыбку друга
Я на заоблачные бредни променял.
Кто не искал спасения от друга,
От правильности городов и сел?
Мечась в пространстве заколдованного круга,Тропами Заратустры кто не шел?
Когда ты сидишь на полу
Когда ты сидишь на полу, с распущенными волосами, такая грустная и «развязная», запиваешь кольца сигаретного дыма игристым вином из прозрачного, как небо, бокала и рассуждаешь о смысле жизни, сексе и любви, то, что я могу тебе ответить на этот вечно остающийся без ответа вопрос: что такое любовь?
Да, любовь - это секс.
И пусть улюлюкающая от маразматической скуки толпа размазывает по асфальту мои сокровенные мысли об этом или другом предмете, для которого разочарованное человечество не придумало лучшего имени. Меня не раздражает их истерически пошлый смех, сдобренный смачной порцией отборного мата и слащавыми рассуждениями о нравственных устоях безнравственной семьи. Я не впущу их испачканные надрывными сплетнями и абортной кровью руки в запредельные отсеки моей парапсихической души - и разве может быть иначе?!
Разве может мужчина, опустившийся до слюнявого чтения не предназначенных ему писем, судить о нравственности или безнравственности подглядывания в замочную скважину? Всё равно то, что он увидит там, не вызовет у него ассоциаций с возвышенным и небесным стремлением к совершенству. Я вижу его искривленное в брезгливой гримасе лицо, произносящее это подобранное на улице ругательно скользкое слово: секс.
Разве может женщина, оценивающая отношения между людьми количеством подаренных безделушек и выстиранного дерьма, рассуждать о нравственности или безнравственности пролитой на ладонь росы любви? Я вижу ее смачно связанные в бантик губки, цедящие это пискливо бордельное слово - секс.
Но тебе, взъерошенной этой неопределенностью духа, бросающей мне в лицо раздражительно скомканные обвинения в разврате и нелюбви, я отвечу, что любовь - это секс.
И ты можешь, ругаясь, повторять, что я «старый развратник» и «отвратительный тип», что я ничего не понимаю в жизни и любви, что любовь - это когда двое сумасшедших бегут навстречу друг другу, чтобы посмотреть друг другу в глаза и спросить: «Ты со мной еще дружишь?» Что любовь, это когда двое обезумевших от счастья разбегаются в разные стороны, чтобы вдали друг от друга рыдать над не последним невысказанным чувством. Я всё равно, отвечая, употреблю это самое неподходящее к возвышенному и прекрасному слово.
Я не буду аргументировать это нелепое утверждение еще более нелепыми доводами. Я просто подарю тебе совсем небольшой, совсем неяркий и совсем несильно пахнущий цветок и расскажу тебе его короткую историю, умещающуюся в одно сложноподчиненное предложение: я сорвал этот цветок в горах, чтобы подарить тебе. Конечно, я мог бы рассказать эту историю и подлиннее. Я мог бы рассказать о том, как десятки людей прошли по этой дороге, не обратив на него внимание. Я мог бы рассказать о том, что если бы я или ты его не сорвали, то на его месте на другой год выросло бы много таких же ничем не примечательных цветков; но тогда их вероятнее всего заметили бы, составили бы из них восхитительный букет, и какой-нибудь другой влюбленный, вроде меня, идиот подарил бы его своей единственной возлюбленной, рассуждающей о смысле жизни, секса и любви.
Но я не буду рассказывать тебе этой грустной истории. Я только скажу тебе, что если этот цветок поставить между двумя свечами, зашторить окна и погасить свет - то мы увидим это самое восхитительное зрелище... Нет, нет, я не буду повторять этого затасканного слова. Ведь не моя вина, что человечество пока не придумало более подходящего. Я просто скажу, что я люблю, что я не могу без тебя. Что только на фотографии цветок никогда не завянет, и свечи никогда не погаснут. Если она, фотография, никогда не попадет в чужие, грязные руки, для которых все, что изображено на ней, умещается в это одно до ужаса короткое, как плевок из толпы, слово, состоящее всего из четырех букв.А может ты и права: любовь - это расчесывание волос, пахнущих экзотическим шампунем и ожидающими своего звездного часа эдельвейсами. Только знать об этом должны лишь мы, двое, и никто другой.
Есть одна дорога над крутым обрывом
Есть одна дорога над крутым обрывом,
Над дорогой небо, а внизу вода,
Над дорогой птицы простирают крылья,
А внизу форели как крупинки льда.
Я по той дороге, разбивая ноги,
Мчался как за птицей, за своей мечтой.
Чистым серебристым ледником высоким
Мне мечта светила за крутой горой.
Проходили годы стройной чередою,
Вот уже седины на моих висках,
А от той дороги вспомнится порою
Только кровь на камнях, раны на ногах.
Улетела птицей, уплыла форелью,
Растворилась в небе, растеклась водой...
Может все случилось первого апреля,
Может все приснилось раннею весной?
Где-то ж есть дорога над крутым обрывом,
Над дорогой небо, а внизу вода,
Над дорогой птицы простирают крылья,
А внизу форели как крупинки льда.
Блюз
Вуавуй…
Наш добрый блюз
Наш нежный блюз,
Засемиоблачной мечты
В песчаных дюнах снова ты
И снова нежный солнца луч
Ласкает плечи, груди … пусть
Ласкает он, я не боюсь
Что ты исчезнешь из мечты,
Исчезнешь ты, а я вернусь
Среди песчаных диких дюн,
Где тень крадется как змея,
Где ты была вся жизнь моя
Моя любовь моей мечты.
Вуавуй, Вуавуй, Вуавуй
Исчезнешь ты, а я вернусь,
И боль мою развеет блюз.
Наш старый блюз споет о том,
Где ты была, где был наш дом.
Где для меня цвели цветы,
Где было все, цветы и ты
И наш волшебный нежный блюз
Туда я больше не вернусь…
Вуавуй, Вуавуй, Вуавуй
И бесконечно долгий блюз
На берегу песчаных дюн
Где ты была, где пел нам блюз,
Где ты бежишь, где я бегу,
Туда я больше не вернусь
Мой милый старый страстный друг,
Наш старый страстный нежный блюз
Неуловимый солнца луч
Он там, где ты, где были мы…
Маяк моей, о-ей, мечты…
Наш сон, наш блюз, нам не найти
И не споет нам снова блюз
Неуловимый солнца луч,
Наш старый страстный нежный блюз
Вуавуй, Вуавуй, Вуавуй
CV/резюме
Год рождения 23 марта 1945 г.
ОБРАЗОВАНИЕ
1972 - 1981 - Алма-Атинский институт нар.хоз-ва: Диплом: экономист.
Диплом: Кандидат экономических наук ЭК № 009972
1985 Аттестат: Доцент, ДЦ № 077936
1992, ФРГ Международное признание степени Dr. rer. oec., ФРГ
ОПЫТ РАБОТЫ
Омск 2002 - по н.в. - Омский гуманитарный институт, профессор
зав. каф. Экономики труда и управления персоналом.
1999-2002 Омский гос.агр.ун-т, зав. каф. Фин. менеджмента
1996 – 1999 Консалтинговая фирма International executive search consultancy Dr. H.-J Heise – Dr. R. Neumann, Директор филиала в г. Омске, старший консультант.
1994 – 1995 Университет г. Билефельд., ФРГ,Научный сотрудник
1993 - 1994 Торговое агентство FB – Handelsagentur, ФРГ
Торговый представитель в странах СНГ
1974-1992 Омский с/х ин-т, - доц. каф. Управление производством.
1972-1974 С-з "Молодая Гвардия", Казахстан, Гл. экономист
Основные научные труды
1994. Теория и практика предпринимательства (учебник к предпринимательской игре DECORу) –Билефельд. – 179 с
1998. Азбука рационального предпринимательства. – Омск: Лео, – 228 с.
Компетенции:
Преподавание и консалтинг по бизнес-планированию, бюджетированию, аудиту и контроллингу персонала
Проведение ОДИ, больших предпринимательских игр, тренингов, ассессмент-центров
Другие сведения
Владение ПК
Проблемы аудита и контроллинга персонала (управленческий подход)
В учебном пособии исследуются вопросы организации аудита, контролинга и бюджетирования персонала, современных форм его мотивации, управления карьерой, аудита и контроллинга образования, поиска, отбора и оценки комплектования персонала, эффективности инвестиций в интеллектуальный капитал, организации кадрового аутсорсинга. Пособие направлено на формирование профессиональных знаний и навыков по десциплине "Аудит и контроллинг персонала", а так же может рассматриваться в качестве дополнительной литературы при изучении дисциплины "Управление персоналом организации" по специальности "Экономика труда" и другим экономическим специальностям.Издательство НОУ ВПО "ОГИ"
Омск. 2007
